Дагестан. Часть II

Dagestan. Part II

28–30 сентября 2007

September 28–30, 2007

Дороги местами невероятно чудовищны.

The roads are unbelievably atrocious in parts.

Сулак

Sulak

Сулак — это село браконьеров. Рядом же Каспий, а в нем осетр. А где осетр, там и черная икра. Все ездят сюда за икрой и рыбой. Перед въездом в село, конечно, написано про кризис, но на центральной площади села идет бойкая незаконная торговля.

Sulak is a poachers’ village. After all, the Caspian is just a stone’s throw away, and in it there’s sturgeon. And where there’s sturgeon, there’s black caviar. Everyone comes here to get caviar and fish. Of course there’s a sign about the crisis next to the entrance, but they’re still doing a brisk illegal trade right in the central square.

Все объявления публикуются в традиционном для Кавказа формате — на стене краской.

All advertisements are published in the traditional Caucasus format — painted on walls.

House for sale

Хасавюрт

Khasavyurt

Хасавюрт — это город-рынок. Сюда все приезжают продать, купить, обменять. Весь Дагестан приезжает, и вся Чечня тоже.

Khasavyurt is a market city. Everyone comes here to sell, buy, or barter. All of Dagestan flocks here, as does all of Chechnya.

Khasavyurt — the cradle of champions

По всему Дагестану встречаются надписи «прод-ся», «про-ся» или «пр-ся», что означает «продается». В некоторых местах экономия букв кажется оправданной, но это только так кажется. Даже при избытке места тут принято так сокращать слова.

Throughout Dagestan you see signs with abbreviations of the words “for sale”. Sometimes getting rid of a few letters seems justified, but that’s just an impression. Around here they abbreviate words even when there’s plenty of space.

Тут, как и в Узбекистане, еще работают автоматы с газировкой.

They still have fizzy drink vending machines here, just like in Uzbekistan.

Продаются местные напитки.

There are local beverages on sale.

И иностранные — с полным и глубоким наплевательством на чувства глобальных корпораций, как и положено.

And foreign ones too, with total and deep-seated disregard for the feelings of multinational corporations — and rightly so.

Основной мотив оформления хасавюртских стен — трафаретная реклама такси. В этом месте ко мне подошел мент, поинтересовавшись, зачем я снимаю это. Я разъяснил. «Такси „Скорость“ — это моя база», — порекомендовал он.

The main motif you see on walls in Khasavyurt is the stencilled taxi ad. Right at this very moment a copper came up to me and asked what I was taking photos of. I explained. " My go-to is “Skorost” taxis", — he advised.

Один из основных видов транспорта в рыночных кварталах — мотороллеры. На них возят и продукты, и людей.

One of the main modes of transport in and around the markets is the scooter. They’re used to transport both goods and people.

Минарет служит отличной мачтой для сот мобильной связи (сота — это такая белая пастила на стене).

The minaret makes for an excellent mobile phone cell mast (the cell is the white marshmallow bit on the wall).

Боевиков никаких не видно.

No sign of any insurgents anywhere.

Дербент

Derbent

Дербент — это тоже город-рынок, но с более строительным уклоном.

Derbent is also a market city, but with more of a construction bent.

Мотороллеров тут в два раза больше, чем в Хасавюрте.

There are twice as many scooters here as in to Khasavyurt.

Тут тоже продается все, даже то, что на вид никому не нужно.

They also sell absolutely everything here, including that which, judging by its appearance, no one could possibly need.

Чем отличается современный восточный базар от восточного базара века, скажем, пятнадцатого? Ничем. Тут до сих пор продают кувшины, только они еще блестят.

What’s the difference between a modern-day Eastern bazaar and a bazaar in, say, the fifteenth century? There isn’t one. They’re still selling jugs here, but now they’re shiny ones.

Институт мировой экономики тут на каждой улице.

There’s a global economy institute on every street here.

Global economy institute

С одной стороны — на каждом оживленном перекрестке стоит фирменная будка с попкорном (в неработающем состоянии немного напоминающая переполненный мусорный бак).

On the one hand, at every bustling intersection there’s a branded popcorn kiosk (when it’s not in operation it looks a bit like an overflowing dumpster).

С другой стороны мы все-таки на востоке.

On the other hand, let’s not forget that we are in the East.

Islamic women’s clothing

Формально советская власть тут была. В селах этого не заметно. А в городах даже образованным людям объясняли, кто такой Ленин.

Strictly speaking, Soviet rule did extend to these parts. You don’t notice it in the villages. And in the cities you have to explain who Lenin was, even when speaking to educated people.

В самом Дербенте принято думать, что городу 5000 лет. Это, конечно же, не совсем так. Какие-то свидетельства поселения третьего тысячелетия до нашей эры археологи находили, но это не может быть основанием для датировки города.

In Derbent itself people believe that their city is 5000 years old. Of course, this isn’t quite true. Archaeologists did find some evidence of a settlement in the third millennium BC, but these are insufficient grounds for dating the city.

Тем не менее, Дербент считается самым древним городом на территории России. Об этом тут говорят с гордостью, хотя во всех остальных вопросах себя частью России не считают.

Nevertheless, Derbent is considered to be the most ancient city on Russian territory. This is a source of pride for the locals, although they don’t see themselves as being part of Russia when it comes to all other matters.

I love my city

Город, хоть и приписывает себе пару тысяч лет, все равно потрясающий. Главное сооружение — это цитадель Нарын-кала на горе. От крепости в море идет стена, работавшая раньше преградой на пути караванов, шедших вдоль Каспия. С другой стороны — предгорья Кавказа. С незапамятных времен купцы расплачивались за проход через Дербент.

Notwithstanding the fact that the city massages the figures, adding a couple of thousand years to its age, it’s an amazing place. The main structure is the Naryn-Kala citadel on the hill. A wall runs from the fortress and into the sea, formerly a hurdle which caravans travelling along the Caspian had to clear. The foothills of the Caucasus are on the other side. Since time immemorial merchants have had to pay to go through Derbent.

Крепость и старый город включены ЮНЕСКО в список «Мирового наследия», что считается в мире крутостью.

The fortress and the old town are on the Unesco “World heritage” list, which the world considers to be über-cool.

Эти ворота в стене прекрасно сохранились, и даже служат поверхностью для винтов, на которых висит реклама. Мировое наследие тут тыщу лет стоит, и от щита «евро окна» не развалится.

These gates in the wall are well preserved, they even have screws in them for hanging advertisements. This piece of world heritage has been here for a thousand years and a “European windows” sign certainly isn’t going to do it in.

Что особенно приятно на востоке вообще и на Кавказе в частности — тут все как раньше. Никакие правила, нормы, стандарты, ограничения и заботы о безопасности не действуют. Поднимайся на ворота, ради бога. Если упадешь с десятиметровой высоты — сам дурак. Ограды никто не поставит, табличку никто не повесит — кому они тут нужны-то? Наверху видна Нарын-кала.

What is particularly pleasing in the East in general and in the Caucasus in particular is that here everything is like it used to be. The usual rules, norms, standards, restrictions, or safety regulations don’t apply. Want to climb up onto the gates, go ahead. If you fall from a height of ten metres — it’s your own fault. No one is going to put up a barrier or a sign — after all, who needs ‘em? You can see Naryn-Kala at the top.

Хлеб тут продают — какое счастье — без полиэтиленовых пакетов. От этого он не теряет остатки вкуса, как в супермаркетах. В центре Москвы вообще практически негде купить вкусного свежего хлеба, а тут он на каждом углу и весь вкусный.

They sell bread here without any plastic bags — oh joy! As a result it doesn’t lose the remnants of its flavour like it does in supermarkets. In the centre of Moscow it’s practically impossible to find a place that sells tasty fresh bread, but here it’s on every corner, and all of it is delicious.

Надо заметить, что мне вообще не удалось в Дагестане поесть невкусно. И еще меня поразило отсутствие плохих запахов — и на рынках, и в домах. В редком русском доме что-нибудь не сгнило — не в квартире, так в подъезде. Тут — чистый горный проветренный воздух.

It must be said that I didn’t manage to eat anything that tasted bad in Dagestan. I was also struck by the absence of bad odours, both at the markets and in people’s houses. It’s a rare Russian residential building that doesn’t have something rotting in it, if not in the apartment itself, then in the stairwell. Here the air is fresh, windblown mountain air.

В старом городе невероятные узкие улочки.

The streets in the old town are unbelievably narrow.

Отдельный мир.

It’s another world.

Вход в крепость на горе стоит сорок рублей. С обратной от входа стороны по стене целая толпа лезет нахаляву наверх. С этой стороны — просто любопытные подтягиваются.

The entry fee for the fortress on the hill is 40 roubles. On the side opposite the entrance there’s a crowd of people climbing up the wall to get in for free. And on this side — just some curious visitors doing pull-ups.

Здесь тоже никаких ограждений: хочешь упасть с 18-метровой стены — вперед. Это тебе не Запад с его параноидальными правилами.

There aren’t any barriers here either: if you want to fall off an 18 metre-high wall, go right ahead. This isn’t the West with its paranoia-fuelled rules.

В городе два больших кладбища. Одно — на пути к крепости, с видом на город и море.

There are two large cemeteries in the city. One on the way to the fortress, overlooking the city and the sea.

Могильные камни все высокие и тонкие. На плите принято пиктограммой изображать вид деятельности покойного. Этот, например, был водителем автобуса.

All of the tombstones are tall and narrow. It’s common practice to depict the occupation of the deceased on the headstone in pictogram form. For instance, this guy was a bus driver.

Второе кладбище — побольше и подревнее — в другом конце. Тут похоронены сорок свидетелей пророка Магомета.

The second cemetery — bigger and more ancient — is at the other end of the city. The prophet Muhammad’s forty followers are buried here.

Здесь нет разделения на бедных и богатых. Машинист тепловоза лежит недалеко от свидетелей пророка.

No distinction is made between the rich and the poor. This diesel locomotive train driver is buried not far from the prophet’s followers.

Служители кладбища ведут ненавязчивые теософские беседы с посетителями.

Cemetery workers engaged in unobtrusive theosophical conversations with visitors.

Ворота в стене, которые расположены ближе всего к морю, уже наполовину разрушились. У самих ворот тлеют какие-то отходы. Когда их набросают побольше, горят — стена вся закопченная стоит. А мусорные баки сюда пододвинули не так давно, они мешали в другом конце улицы. Подумаешь, мировое наследие. Тут мусорооуборочной бригаде зато очень удобно.

The gates in the wall closest to the sea are half-destroyed. Waste of some sort is smouldering next to the gates. When they throw more waste on the heap, it burns and the entire wall is blackened with smoke. They moved the dumpsters closer to the wall not so long ago, because they got in the way at the other end of the street. Heritage-shmeritage. At least this way it’s more convenient for the rubbish collectors.

Совершенно непонятно, почему Дербент — не часть обязательной культурной программы для всех иностранцев. Туристов тут нет вообще. И непонятно, почему про Дербент не рассказывали в школе.

It is entirely unclear why Derbent is not a cultural must-see for all foreigners. There aren’t any tourists here. It’s also unclear why they didn’t teach us about Derbent at school.

Ахты

Akhty

Ахты — малоизвестное село вдали от крупных городов. Тут сохранился редчайший экземпляр — мост, построенный инженерами Джиорсом и Дебернарди в 1915 году.

Akhty is a little-known village far away from any major cities. The rarest of specimens has been preserved here — a bridge built by the engineers Geors and De Bernardi in 1915.

Еще интересная кавказская деталь — тут очень любят надпись «№ 1». Это не порядковый номер, а просто синоним слова «самый», встречается на всем подряд. Даже на заправке, которую, разумеется, в России встретить нельзя.

Another interesting Caucasus quirk— they really like the “No 1” sign here. This is not an ordinal number, rather it’s a synonym for “the most”, and it’s on anything and everything. Even on this petrol station, which, it goes without saying, you won’t find in Russia.