Восточный Тимор

East Timor

17–19 октября 2013

October 17–19, 2013

Второе официальное название страны — Тимор-Лесте. В этом названии вся история колонизации этого несчастного края. «Тимор» означает «восток» по-индонезийски, а «Лесте» означает «восток» по-португальски.

The country’s second official name is Timor-Leste. This name fully reflects the colonial history of this unfortunate land. “Timor” means “East” in Indonesian, and “Leste” means “East” in Portuguese.

Восточный Тимор был колонией Португалии до 1975 года. Через девять дней после обретения независимости страну оккупировали войска Индонезии (к вопросу о хороших отношениях с метрополиями). Индонезийцы в течение четверти века творили всякие ужасные вещи, убив кучу народа. Но тиморцы так и не приняли новых хозяев.

East Timor was a Portuguese colony until 1975. Nine days after gaining its independence, the country was occupied by Indonesian troops (speaking of good relations with mother countries). The Indonesians committed all sorts of atrocities here for a quarter of a century and killed a bunch of people. But the Timorese never accepted them as their new masters.

Наконец, в 1999 году состоялся референдум, на котором жители проголосовали за независимость. И тут случилось самое неожиданное. Покидающие страну индонезийские войска в течение трех недель полностью уничтожили все, что можно было уничтожить, действуя по принципу «так не доставайся же ты никому».

Finally, in 1999, a referendum was held, and the country’s residents voted in favor of independence. And then the most unexpected thing happened. In the three weeks that it took them to leave the country, Indonesian troops completely destroyed everything that could be destroyed, following the principle of “if I can’t have it, no one will.”

Сожгли все дома, учреждения, школы, больницы, взорвали электростанции, водоканалы, словами не описать. Могли бы и совсем в порошок стереть остатки, но тут Австралия прислала миротворческие войска, которые остановили стирание Тимора с лица земли.

They burned down all the homes, offices, schools, and hospitals; blew up the power stations and water canals, did unspeakable things. They would have probably reduced anything that was left to dust if not for Australia, which sent in peacekeeping forces and saved Timor from being wiped off the face of the earth.

Дымящаяся, обезвоженная, обесточенная руина начала путь к восстановлению. Сегодня это вполне себе такая одноэтажная, бедная, оптимистичная восточная страна.

A smoking ruin without water or electricity, Timor began its path to recovery. Today it’s a reasonably normal single-story, poor, but optimistic Asian country.

Дили

Dili

Кто-то может подумать, что тут полная задница.

Some people might think this is the butthole of the world.

Местами да, конечно.

Parts of it fit the bill, of course.

Но в целом нормально. Уж точно лучше, чем в Джубе какой-нибудь.

But overall it’s quite all right. Certainly better than someplace like Juba.

Главная улица.

The main street.

Новый торговый центр, самый крупный и современный. Фасад, разумеется, полностью отдан под рекламу.

A new shopping mall, the largest and most modern one. Naturally, the entire outside is taken up by advertising.

Обычные люди покупают все на улице. Посмотрим, чем торгуют.

Regular people buy everything on the street. Let’s see what’s for sale.

Овощи, зелень.

Vegetables and greens.

Бананы любых толщин и длин.

Bananas of every conceivable length and girth.

Курица.

Chicken.

Или рыба.

Or fish.

Состоятельные люди заезжают на заправку.

Wealthy people fuel up at gas stations.

А простой народ покупает топливо на разлив с тележек.

And regular folk buy gasoline in jugs from carts.

Маршрутка не тронется с места, если в дверях со стороны дороги не повиснут по пять пассажиров.

Fixed-run taxis won’t go anywhere until there are at least five passengers hanging from the driver-side door.

Статистика дорожных происшествий.

Traffic accident statistics.

Автомобильный светофор снабжен таблом обратного отсчета, на котором цифры почему-то сползают сверху вниз.

Vehicle traffic lights have countdown timers on which the numbers slide downwards for some reason.

Пешеход на светофоре очень мило анимирован.

Pedestrian lights have an adorable animation.

Километровый столб.

A kilometer marker post.

Автомобильный номер.

A license plate.

Круговое движение.

Roundabout.

На знаке «дети» у мальчика и девочки подпилены ноги. Не поместились в шаблон.

Boys and girls on “children” signs have the bottom of their legs sawed off. It didn’t fit in the template.

Церковь.

Church.

Просьба с оружием не входить.

No firearms inside, please.

На улицах встречаются таксофонные полубудки, но они, разумеется, не работают.

There are some payphone half-booths in the streets, but of course they’re all out of order.

Кабели к электрошкафам подходят по трубам (чем-то напомнило Пакистан).

Cables are fed into electrical boxes through pipes (reminds me of Pakistan somehow).

Электрические столбы робко защищены от желающих залезть наверх (как в Тель-Авиве, Анкаре, Джакарте или Перу).

Utility poles are timidly protected from would-be climbers (like in Tel Aviv, Ankara, Jakarta, and Peru).

Чудом сохранившаяся урна. Вообще, в городе урн нет.

A trash can that has miraculously managed to survive. There are no trash cans in the city for the most part.

Место отдыха.

A rest stop.

Почта.

A post office.

Главная тиморская деталь — особая форма крыши, напоминающая шапку казаха или киргиза.

Timor’s main detail is a special roof shape that resembles a Kazakh or Kyrgyz hat.

Мне повезло попасть на показ первого тиморского фильма «Война Беатрис» (я уже смотрел первый калужский фильм «Сырые дрова» и первый тувинский фильм «Келин кыстын хомудалы»).

I was lucky enough to catch a screening of the first-ever Timorese film, Beatriz’s War (I’ve already seen the first film out of Kaluga, Wet Firewood, and the first-ever Tuvan film, Kelin Kystyn Khomudaly).

Сюжет такой: Беатрис и Томас, юные подростки, влюбляются друг в друга с детства. Тут приходят индонезийские войска. Через некоторое время индонезийцы расстреливают все мужское население деревни. Среди сотни трупов у реки Беатрис не находит тела мужа, что оставляет зрителю робкую надежду. Главная героиня рожает ребенка от пропавшего мужа.

Here’s a summary of the plot: Beatriz and Tomas are two teenagers who have been in love since childhood. Suddenly Indonesian troops invade the country. Eventually the Indonesians execute the entire male population of the village. Beatriz can’t find the body of her husband among the hundreds of corpses by the river, which leaves viewers with a glimmer of hope. She soon gives birth to a child fathered by her missing husband.

Проходит время. Тимор обретает независимость. Беатрис не выдерживает и переворачивает тарелку. Это означает, что ее муж умер.

Time passes. Timor becomes independent. Beatriz finally gives up hope and flips over the plate, which means her husband is dead.

Через 16 лет Томас возвращается. Был скромный дрыщ, вернулся супермачо. Беатрис немного ломается, но поддается на ухаживания ветерана войны. Что-то ее тревожит. Какой-то он не такой. Не тот Томас, которого она знала и потеряла.

Sixteen years later, Tomas returns. Once a timid, scrawny boy, he has now become a super-macho. Beatrice is somewhat hesitant, but eventually accepts the war veteran’s courtship. Yet something keeps bothering her. He’s different somehow. Not the Tomas she knew and lost.

Томас продолжает уламывать Беатрис, но перевернуть тарелку обратно так же тяжело, как воскресить мертвого. Для этого нужен особый ритуал, который просто так не устраивают. Пока Беатрис думает, она понимает, что Томас — это не Томас, а самозванец. И прогоняет его.

Tomas keeps trying to persuade Beatrice, but flipping the plate over again is as difficult as bringing someone back from the dead. A special ritual is required, and it isn’t taken lightly. While Beatriz is thinking about it, she realizes that Tomas isn’t Tomas—he’s an impostor. And she kicks him out.

Мораль: раз уж тарелка перевернута, ничего не поделаешь. Жизнь продолжается.

The moral of the story is: once the plate has been flipped over, there’s nothing you can do. Life goes on.