Этнографическая экспедиция — 2008. Часть XII

Ethnographic Expedition 2008. Part XII

21–27 ноября 2008

November 21–27, 2008

Улан-Батор

Ulaanbaatar

Ну наконец-то.

Finally.

Ремонт двигателя, замена масляного и воздушного радиаторов, замена заднего амортизатора и всякая ерунда по мелочи вышли в астрономическую сумму. Единственный на всю Монголию официальный дилер «Ленд Ровера» под названием «Вагнер» взял с меня пятикратную стоимость инструментов, необходимых для сборки двигателя. Это не ошибка: владелец автомобиля «Ленд Ровер» не просто должен оплатить стоимость того, что ему совсем не нужно, но и значительно переплатить. Просто об этом забывают писать в рекламе.

Repairing the engine, replacing the oil cooler, intercooler and rear shock absorber plus other minor miscellanea came out to an astronomical sum. The only official Land Rover dealer in all of Mongolia, a company by the name of Wagner, charged me five times the cost of the tools needed to assemble the engine. This was no mistake: the owner of a Land Rover vehicle is expected to not only pay but to significantly overpay for things he doesn’t even need. They just forget to mention that in the ads.

Я не стал оставаться на ночевку в Улан-Баторе. Пообедал с моим монгольским товарищем, который мне постоянно все это время помогал, и отправился на запад. Нужно было за три недели успеть проехать Монголию и Казахстан, вернувшись в Москву через Астрахань.

I decided not to spend the night in Ulaanbaatar. I had lunch with my Mongolian friend who’d been helping me non-stop this entire time and then set out westward. I had just three weeks to drive across Mongolia and Kazakhstan and return to Moscow via Astrakhan.

В это время года темнеет рано, около шести. Ночью одному ездить не стоит, мало ли какая яма попадется на дороге. Первая ночевка — в степи. На улице −20, палатка уже ни к чему, спать можно только в машине. Кино на ноутбуке, вискаря — и в спальничке полусидя спать.

The sun sets early this time of year, around six. It’s not a good idea to drive alone after dark: you never know what sort of potholes you might run into. My first overnight stop is in the middle of the steppe. It’s —20°C outside, so my tent is useless—at this point, the only place you can sleep is in the car. I watch a movie on my laptop, wash it down with whiskey and catch some z’s half sitting up in my sleeping bag.

Подъем в 6 утра, завтрак бомж-пакетом и сникерсом с чаем, встреча рассвета — и снова в путь.

Rise at six, eat a breakfast of instant ramen and a Snickers bar with tea, watch the sunrise—and hit the road again.

Ориентироваться помогают взятые на тестирование навигаторы. Карт Монголии на них или нет, или есть плохие, но все равно интереснее обычного компаса.

Several GPS navigators I borrowed for a test drive are helping me find the way. They either don’t have maps of Mongolia at all or have bad ones, but it’s still more interesting than using a regular compass.

Ездить по Монголии — одно удовольствие. Часто в деревне из пяти домов стоят друг напротив друга две конкурирующие заправки.

Driving around Mongolia is a lot of fun. Oftentimes, a village with five homes will have two competing gas stations right across the road from each other.

Я успел отъехать от Улан-Батора где-то километров 250. Практически на ровном месте у «Мумусика» в четвертый раз сорвало двигатель (треснула новая опора, которую присылали из Лондона в Благовещенск). В четвертый раз я почувствовал знакомую вибрацию в салоне. В четвертый раз сорвало пыльник с привода. Мечта проехать через Казахстан растаяла.

I’d managed to get about 250 kilometers from Ulaanbaatar and was driving on fairly even ground when Moumousique’s engine came loose for the fourth time (the new engine bracket, which had been shipped to Blagoveshchensk from London, had cracked). For the fourth time, I felt the familiar vibration inside the car. For the fourth time, the boot had come off one of the CV joints. My dream of driving across Kazakhstan went up in smoke.

Возвращаться в уродский официальный сервис, где машину чинили два месяца за огромные деньги, мне совсем не хотелось. Надо было любой ценой доехать до границы с Россией. В конце концов, до Алтая, куда я собирался, всего-то полторы тысячи километров. Со скоростью примерно в 20 км/ч я двинулся дальше.

I had zero desire to go back to the crappy authorized dealership where they took two months to repair my car and charged me an insane amount for the privilege. I needed to get to the Russian border at any cost. After all, it was only about fifteen hundred kilometers to Altai, which is where I was headed. So I continued onwards, at a speed of about 20 km/h.

Надо было добраться до города Цецерлег, где я предполагал найти автомеханика и попросить его подложить какую-нибудь деревяшку под двигатель, чтобы он не висел на одном кронштейне. Езда по Монголии очень настраивает на философский лад.

I needed to get to a city called Tsetserleg, where I assumed I would find a mechanic who could put a wooden plank or something under the engine so that it wasn’t being held in place by just one bracket. Driving around Mongolia is very conducive to adopting a philosophical take on things.

В какой-то деревне совершенно неожиданно я наехал на висящий электрический провод. Я чуть было — после многолетнего перерыва — не обосрался. В зеркале заднего вида провод уходил к столбам. Я сдал назад, но провод успел зацепиться за багажник. Какую часть машины не стоит в этот момент трогать, чтобы не шибадахнуло? Я поехал вбок, пытаясь снять провод с багажника, что мне удалось. Но провод зацепился и намотался на заднюю ось. За всей этой сценой довольно флегматично наблюдали коровы.

In some random village, completely out of the blue, I drove into a dangling power line. I almost—after many years of successfully not doing so—shit my pants. In the rearview mirror, I could see the line going up to the utility poles. I backed up, but it managed to get snagged on the trunk. What part of the car should you not touch at this particular moment to avoid getting fried? I pulled to the side to try and get the line off the trunk, which worked. But it got snagged and wound around my rear axle instead. A bunch of cows observed dispassionately as the whole scene unfolded.

Удивительно, но в Монголии все пасущиеся животные боятся машин. Если едешь по дороге, а перед тобой целое стадо, можно даже не снижать скорость — все успеют разбежаться. Коровы, лошади, овцы — все убегут. В Индии какой-нибудь хоть обгудись — ни одна сволочь даже не обернется.

Strangely enough, all the grazing animals in Mongolia are afraid of cars. If you’re driving and see an entire herd on the road ahead of you, you don’t even have to slow down—they’ll all scatter soon enough. Cows, horses, sheep—they’ll all run away. Whereas in places like India, you can honk your heart out and not a single one of those jerks will so much as turn its head.

Вся этнографическая экспедиция свелась к простой задаче: вывезти из холодной степи трехтонный кусок металлолома. Я не смог бы этого добиться без ежедневной помощи самых разных людей. Монголы удивительно отзывчивы и у них есть врожденная привычка помогать путешествующим — не ремонтом двигателя, так ночлегом. В деревнях и мелких городах русского никто не знает. Но если поймать владельца джипа и сказать ему «засвар?» (ремонт), он всегда отведет к своему механику.

The entire ethnographic expedition had come down to a simple task: getting a three-ton hunk of scrap metal out of the cold steppe. I wouldn’t have been able to achieve this without daily help from all sorts of people. Mongolians are surprisingly compassionate and have an innate tendency to help travelers—if not with engine repairs, then at least with a place to sleep. No one speaks Russian in the villages and small towns. But if you flag down someone with an SUV and say, „Zasvar?“ (repair), they’ll inevitably take you to their mechanic.

Цецерлег

Tsetserleg

Мне повезло — цецерлегский механик знал целых десять слов на английском и обещал подложить деревяшку под мотор за ночь. В этом городе когда-то зачем-то поставили светофор, но теперь провод от него разумно намотан на столб.

I got lucky: the mechanic in Tsetserleg knew a whole ten words in English and promised to put a wood plank under the engine by the next day. A traffic light was once installed in this city for some unknown reason but now stands with its power line wrapped around the pole where it belongs.

Тут мне предстояло поиграть в финансовые пятнашки. Сломана машина, нет горючего, надо переночевать в гостинице и поесть. У меня кончились тугрики. У меня одна стодолларовая купюра, оставшаяся от пачки денег после посещения официального дилера «Ленд Ровера». Эту купюру машинка отвергает как фальшивую. У меня 15 тысяч рублей, они тут нужны как фантики из «Монополии».

A financial puzzle lay in store for me here. My car has broken down; I’m out of gas; I need food and a place to sleep. I’m out of tugriks. I have one hundred-dollar bill left over from the wad of money with which I’d arrived at the official Land Rover dealership. The machine rejects this bill as counterfeit. I have 15 thousand rubles, which are about as useful as Monopoly money here.

Работающие банки не меняют рубли, не берут сотню и не работает единственный в селе банкомат. Карточку никто в качестве средства оплаты не принимает.

The banks that are open don’t exchange rubles and won’t take my hundred-dollar bill. The only ATM in town is out of order. No one accepts cards, either.

Предлагаю каждому читателю придумать свой способ выхода из положения. А я пока наслажусь рекламой сотовой связи.

I propose that readers try to come up with their own solution to this conundrum. Meanwhile, I’ll just enjoy an ad for a wireless provider.

Полюбуюсь замерзшим ручьем.

Feast my eyes on a frozen stream.

Пофотографирую прекрасные знаки.

Photograph some excellent signs.

Пополню коллекцию урн.

Add to my collection of trash cans.

Удивлюсь бывшему книжному павильону.

Marvel at a former book pavilion.

BOOKS

Подумаю о сочетании свастики с кириллицей.

Ponder the combination of a swastika with Cyrillic script.

Так и утро наступит, пора идти за машиной.

And not even notice the time fly by until morning comes and it’s time to go fetch the car.

Машина готова, можно ехать.

The car is ready; I can get going.

Вскоре после Цецерлега начинается идеальная асфальтированная дорога. Длится она ровно 15 километров. До самой границы с Россией больше асфальта не будет.

Soon after Tsetserleg, a perfect paved road begins. It lasts for exactly 15 kilometers. There won’t be any more asphalt until the Russian border.

Монголия бывает очень разная.

Mongolia has many facets.

Только здесь вы можете видеть и наблюдать какие интересные и необычные вещи происходили в мире 120 миллионов лет назад. Чистая правда.

Only here you can see and observe what an interesting and unusual thing happened in the world 120 million years ago. It’s absolutely true.

Я проехал еще километров сто, деревяшка из-под мотора выпала, а привод стал издавать нечеловеческие шумы. Какую-то деталь кардана сплющило, в результате чего машина стала время от времени подпрыгивать на ровном месте. Все это мне решительно не нравилось — до границы было далеко. Надо было заменить деревяшку.

I drove another hundred kilometers or so, the wooden plank fell out from under the engine, and the drive shaft started emitting infernal sounds. Some part of the CV joint had gotten crushed, and the car began to act jumpy on level ground as a result. I definitely didn’t like any of this: the border was still far away. I needed to replace the piece of wood.

Тарят

Tariat

Кое-как доплелся.

Barely made it.

Автосервиса тут нет, только шиномонтаж. Мужики поцокали языками, полюбовались раскуроченным приводом, вернулись обратно к своим покрышкам и больше на меня внимания не обращали. Так в компьютерных квестах ведут себя некоторые персонажи, когда по сценарию их еще не время беспокоить.

There’s no auto repair shop here, only a tire shop. The guys there took a good look at the wrecked drive, clicked their tongues, then went back to their tires and stopped paying attention to me entirely. It’s like how characters sometimes act in adventure games when you try to interact with them too early.

В результате я нашел мужика, у которого, вроде как, был грузовик. Грузовик оказался слишком маленьким, а цена буксирования до границы слишком большой. Но не беда — меня накормили, напоили чаем (с молоком и жиром), предложили место в одной комнате со всей семьей (в гостевой было −10).

In the end, I found a guy who supposedly had a truck. The truck turned out to be too small, and the price to be towed to the border too high. But that’s ok—I was offered food, tea (with milk and fat) and a spot to sleep, in the same room as the rest of the family (it was —10 in the guest room).

Один мужик трубой поднимал двигатель, второй подкладывал под низ доски.

One guy lifted the engine with a pipe, the other placed wood planks underneath.

На следующий день я попал в монгольский XIX век. Тут ничто не мешало неспешной жизни.

The next day, I found myself in the Mongolian 19th century. Nothing disturbed the leisurely pace of life here.

Кочевники куда-то перемещались. Личные вещи лежали на телегах с деревянными колесами. Шины еще не были изобретены.

The nomads were heading somewhere. Their personal belongings were packed up on carts with wooden wheels. Tires hadn’t been invented yet.

По карте получалось, что существует более близкая дорога до России — через Туву. С русской стороны была обозначена трасса М-54 «Енисей», ведущая прямо в Красноярск.

The map seemed to indicate that there was a shorter route to Russia, via Tuva. A road on the Russian side, marked „M-54 Yenisei,“ would supposedly take me straight to Krasnoyarsk.

Не пропустить бы нужную дорогу.

I just needed to make sure I didn’t miss the turnoff.

За окном становилось все больше снега.

There was more and more snow outside.

Тосонценгел

Tosontsengel

Перед въездом в село Тосонценгел стоит пентовская будка. Тут с каждого неместного берут взятку — просто так, за проезд. Передо мной долго мучили мужика с тувинскими номерами. Я решил ехать за ним.

There’s a police post on the road right before you enter the village of Tosontsengel. Every non-local gets shaken down for a bribe here, just for passing through. The guy with Tuvan plates in front of me was being hassled for a long time. I decided to follow him.

Стемнело. Пошла метель. Машина мягко ехала по снегу. И вдруг ехать перестала. Двигатель работает, печка работает, но до колес вращение не доходит. Я за рулем уже 20 часов без сна и остановок. «Мумусик» стоит как вкопанный ровно посреди дороги посреди гор посреди ночи. Вид из окна:

Night fell. A blizzard started up. The car was driving softly over the snow. And suddenly it stopped. The engine’s working, the heater’s working, but the rotation isn’t getting as far as the wheels. I’ve been driving for 20 hours straight without any stops or sleep at this point. Moumousique is glued to the spot right in the middle of the road in the middle of the mountains in the middle of the night. The view out the window:

Мне повезло — через некоторое время появился уазик, который добуксировал меня до деревни.

I got lucky—after a while, a jeep turned up and agreed to give me a tow to the nearest village.

Асгатын

Asgatyn

Ночевал в комнате, где уже лежали 15 человек. В Монголии совершенно забываешь о том, что комнату может занимать один человек, тут ночлег всегда коллективен. Собак, кстати, не пускают в дом — они за ночь снежной коркой покрываются.

I slept in a room that already had fifteen other people in it. In Mongolia, you completely forget that a room can have just one occupant; sleep is always a group activity here. Dogs aren’t allowed inside the house, by the way, and they’re encrusted with snow by morning.

«Мумусик» был загнан в закрытый двор, где жались к забору какие-то овцы. Тут же была припаркована тувинская буханка.

Moumousique got dropped off in an enclosed yard with some sheep huddling by the fence. The Tuvan van was also parked here.

В буханке ехал русский мужик и три тувинские бабы. Одной из них принадлежал прицеп, в котором она везла купленные в Монголии вещи для своего кафе в Кызыле — пенопластовый потолок, светомузыку, какие-то занавески. Баба любезно дала мне телефон своего зятя в Улан-Баторе, который говорил по-русски и согласился объяснить местным, что мне нужен грузовик.

The van’s occupants turned out to be a Russian guy and three Tuvan women. One of the women owned the trailer, which she was using to transport things she had bought in Mongolia for her café in Kyzyl: foam ceiling tiles, lighting and sound equipment, drapes of some kind. She was nice enough to give me the number of her son-in-law in Ulaanbaatar, who spoke Russian and agreed to explain to the locals that I needed a truck.

К вечеру я рассчитывал уже добраться до границы — расстояние до нее километров сто пятьдесят. Но в Монголии, если ты хочешь чего-нибудь получить сегодня, стоит перенести ожидания на послезавтра.

I had expected to get to the border by evening—it was only a hundred and fifty kilometers or so away. But if you want to get something today in Mongolia, you should probably reschedule your expectations for the day after tomorrow.

Мне сказали, что грузовик, вроде, выехал. Первый этаж гостевого дома является помесью продуктовой лавки и столовой. В доме вкусно готовят суп с мясом. Мясо монголы едят на завтрак, обед и ужин. Я дочитал очередную книжку и вышел во двор. Ради любопытства открыл капот и посмотрел, что в баке с антифризом. Там снова было моторное масло. То есть, то, что ремонтировали два месяца, снова случилось — где-то смешались жидкости, не предназначенные для смешивания.

I was told that the truck was supposedly on its way. The first floor of the guesthouse is a cross between a grocery store and a cafeteria. They make delicious meat soup here. Meat is something Mongolians eat for breakfast, lunch and dinner. I finished yet another book and went out into the yard. Out of curiosity, I popped the hood and took a look at the coolant tank. It was full of engine oil again. In other words, the thing that took two months to repair had happened once again—two liquids not meant to be mixed had gotten mixed somewhere.

Во дворе хозяин поймал овцу.

Meanwhile, the owner tackled a sheep in the yard.

Повалил ее на землю, сделал разрез на животе, достал какие-то потроха. Туловище ее прижал ногой, пасть зажал рукой. Овца минуты две постонала и спокойно отошла в мир иной.

He pinned it to the ground, made an incision in its belly, and pulled out some entrails. His leg held down its body while his hand kept its jaws closed. The sheep moaned for a minute or two and then peacefully passed into the next world.

За дело взялись все мужики. Они ловили по двору овец, валили их в углу у забора и ловко забивали. Ноги отламываются и выкидываются, голова отрезается, потроха относятся собакам, шкура снимается на месте, мясо относится в дом. В доме вкусно готовят суп с мясом.

All the men joined in on the action. They caught sheep around the yard, threw them down in the corner by the fence and skillfully slaughtered them. The lower legs are broken off and discarded, the head is cut off, the offal goes to the dogs, the hide is removed on the spot, and the meat is taken into the house, where they make delicious meat soup.

В этот момент вернулась буханка с тувинскими бабами. Оказалось, что перевалы завалены снегом и обледенели, машина с прицепом не может их преодолеть. Поэтому прицеп и его хозяйку вернули.

At this point, the van with the Tuvan women returned. Apparently, the overpasses were covered with snow and had gotten icy, and a vehicle with a trailer couldn’t get through. So the trailer and its owner were brought back.

Приехал мой ЗИЛ. Я предложил бабе затолкать ее прицеп в кузов и поучаствовать в расходах. И тут тувинская баба совершенно преобразилась, проявив все грани тувинского непростого характера. Она заявила, что в таком случае поедет сама на этом грузовике, а я могу искать другой.

My ZIL truck arrived. I made the woman an offer: she could load her trailer in the back and chip in for the expenses. And that’s when the Tuvan woman underwent a complete transformation, revealing every facet of the complex Tuvan character. She declared that, in that case, she would take the truck herself and let me find another one.

Последующее знакомство с тувинцами показало, что все-таки на свете существует целый народ неприятных людей. Это наблюдение некоторым образом разошлось с уверенностью в том, что у каждого народа бывают неприятными только отдельные представители.

Subsequent encounters with other Tuvans demonstrated that there does indeed exist an entire ethnicity of unpleasant individuals on this earth. This observation diverged to some degree with my conviction that every ethnicity has only certain unpleasant representatives.

Я прицепил «Мумусика» тросом, надел наушники, достал банку вишневого компота и двинулся дальше.

I hitched Moumousique to the truck with a cable, put on my headphones, pulled out a jar of sour cherry preserves and continued onwards.

ЗИЛ доехал до деревни Баян-Тэс и оставил нас на ночевку. Ночевать пришлось с водителем и подлой тувинской бабой в одной юрте. До границы оставалось шестьдесят километров.

The truck got as far as the village of Bayantes before stopping for the night. I ended up having to sleep in the same yurt as the driver and the nefarious Tuvan woman. Sixty kilometers remained until the border.

С утра водитель заявил, что дальше не поедет, но нашел какой-то другой грузовик, который ехал в нужную сторону. Перетащили прицеп бабы, привязали меня. Километров через пять стало понятно, что меня нельзя даже буксировать — привод уже настолько деформировался, что мог в любой момент заклинить, тогда меня можно было только краном переносить. Нашли овраг. Единственное, что у меня хорошо работало — это лебедка. Вот она и пригодилась по-настоящему. Я затащил тушу в телегу ЗИЛа.

In the morning, the driver announced that he would go no further, but that he had found some other truck going the same way. We dragged the woman’s trailer over and re-hitched my car. About five kilometers later, it became apparent that I couldn’t even be towed—my drive shaft was so warped that it was likely to get jammed at any moment, at which point the only way to move me would be with a crane. We found a ditch. The only part of my car that was still working well was the winch. And it came in really handy. I managed to haul the carcass into the truck’s trailer.

Дорога до границы заняла весь день.

The drive to the border took the entire day.

В ночи последние перевалы мы проходили первыми, поэтому приходилось выбегать и расчищать перед грузовиком дорогу лопатами.

We were the first to cross the remaining mountain passes that night, so we had to keep getting out of the truck to shovel the road ahead of us.

Цаган-Толгой

Tsagaan-Tolgoi

Ночевал в доме у монгольского таможенника. Монгольские национальные сапоги, помесь резиновых сапог и валенок, всегда имеют загнутые носки.

I spent the night at a Mongolian customs officer’s house. The traditional Mongolian boots, a cross between rubber rain boots and felt snow boots, always have curled toes.

Обязательный элемент украшения любого монгольского дома или юрты — китайская цветная репродукция.

A Chinese color print is an essential decoration in every Mongolian house or yurt.

С утра «Мумусик» выгрузили у очередного оврага.

In the morning, Moumousique was loaded out by yet another ditch.

Через границу меня буксировал «Митсубиси». Граница напоминает сцену из «Чебурашки», где стоят ворота, а вокруг — вообще ничего.

A Mitsubishi towed me across the border, which felt like a scene from a surrealist film: just a checkpoint with nothing else for miles around.

Родина любезно предложила мне оставить машину у мусорного бака. Вокруг пограничного поста на расстоянии пятидесяти километров вообще ничего нет, поэтому я попросил того же мужика на джипе добросить меня до ближайшего села.

My homeland graciously proposed that I leave my car by the dumpster. Since there was nothing else at all within a fifty-kilometer radius of the checkpoint, I asked the same guy in the SUV to give me a lift to the nearest village.

Родина. Ну наконец-то.

Back in the motherland. Finally.