Монголия. Часть I. Реалии

19–30 июля 2006

«Монгол шуудан» означает «Почта Монголии»; монголам 70 лет запрещали пользоваться фамилиями (а первый их космонавт взял себе фамилию Космос); Чойбалсан — монгольский маршал.

Улан-Батор

Самолет из Москвы прилетает рано утром.

В аэропорту иностранцев заботливо предупреждают, что желтые такси более безопасны, и сообщают, сколько надо платить за проезд.

Русские подарили братскому народу социализм и кириллицу, после чего забыли про Монголию напрочь.

Улан-Батор местами похож на Ташкент, местами на Новосибирск, иногда — на любой другой советский город недавней застройки.

Основное отличие от советского города в том, что оконные рамы тут в большинстве своем времен постройки домов, а на фасадах нет кондиционеров.

В любом российском городе — во главе с Москвой — граждане считают своим долгом поставить себе пластиковые окна (которым место только в турецкой бытовке — они для того и разрабатывались, чтобы отбойный молоток спать после смены не мешал) и установить сплит-систему (которая дает примерно столько же свежего воздуха, сколько холодильник в момент открывания дверцы). Именно поэтому архитектура всех российских городов безнадежно испорчена. В Улан-Баторе тоже, может, были бы рады испоганить дома, но денег нет. Из знакомых признаков — только придорожные щиты 6×3, которые давно пора запретить резолюцией ООН.

Реклама на столбах исключительно круглая. Прямоугольной не видно.

Курят везде, даже на памятниках. Нельзя курить было только один раз в пятизвездочной юрте, да и то только потому, что менеджмент оказался американский.

У монголов очень популярен бильярд. Столы стоят даже на улице.

В каждом втором доме — ломбард. Кстати, по-монгольски ксерокс — канон. Каноновские копировальные аппараты первыми пришли сюда вместе с рыночными отношениями, а до этого ксерокс монголам был не нужен, поэтому и слова не было.

Герб полиции представляет собой круг с надписями монгольским письмом (хотя кириллица тут с 1945 года), в центре изображен орел, который предъявляет удостоверение в развернутом виде, над головой его расположены пять курсоров. Никто из местных не смог мне объяснить, почему «полиция» всегда пишется по-английски.

Основа монгольского колорита — полуразрушенность и обшарпанность. Никого не удивляет деревянный водосточный люк на центральной площади.

В ЦУМе первый этаж уже занят парфюмерными прилавками, но в целом атмосфера начала 80-х сохранена в аутентичном исполнении.

Модный интерьер кофейни «Лавацца» не останавливает официантку от хлопанья мух прямо на плазменном телевизоре. Кстати, монголы научились играть в сумо и начали валить японцев. В этом году в очередной раз чемпионом стал монгол.

Водят тут безобразно, поэтому днем постоянно пробки. Каждая машина занимает полтора ряда, приоритет имеет более дорогой автомобиль. Водители каждый раз удивляются, что на дороге оказался кто-то еще, кроме них. Регулировщики встречаются на сложных участках, их задача сводится к усугублению пробок на перекрестках, оснащенных работающими светофорами.

Самый распространенный общественный транспорт — микроавтобусы, куда набивается невероятно много народу. Сидят друг у друга на головах, прислонив лица к стеклу, как будто что-то разглядывают. Неотъемлемая часть микроавтобуса — зазывала, он же кассир, он же утрамбовыватель пассажиров. На остановках зазывалы стоят на подножках, приглашая сельдей каждый в свою бочку.

Каждые сто метров на улице встречаются люди с беспроводным телефоном, откуда можно позвонить на мобильный или другой городской (тарифы иногда отличаются). Телефонисты носят повязки от пыли. Вид у них всегда почему-то такой, как будто они боятся облавы, хотя никто их не гоняет.

Ночная жизнь, по рассказам, бурная, но в клубы я не ходил.

Оказалось, что у монголов нет почтовых ящиков в домах. Почту, масло масляное, приносят на почту. На почте почту раскладывают по номерным ящикам.

В отличие от нас, тут после перестройки не умерла подписка. Распространенным способом получения прессы является подписка на работе: раз в день курьер идет в почтовое отделение и забирает корреспонденцию на всех.

В Монголии не принято пользоваться адресами. Человек, скорее всего, помнит название своей улицы — этим его знание городской топонимики может исчерпываться. Любой дом описывается по схеме «за центральным кооперативом третье зеленое здание». Аналогичным образом объясняют, где в бескрайних монгольских просторах находится в этом году та или иная кочевая семья.

Символом мегареспекта является синяя лента под названием хадаг. Половина рекламных щитов по дороге в город использует этот мотив в оформлении. Хадаг — самый распространенный вид сувенира, дара, талисмана и украшения. Завозят ленты из Китая.

Монголы очень суеверны. Никакая цивилизация не в состоянии изменить их отношения к традициям. Скажем, рядом с любой дорогой (вне города) можно найти ово — священный холм из камней. Ово бывают самых разных размеров и, в отличие от монголов, они не кочуют. Синие ленты висят тут плотными одеялами.

У ово просят хорошей дороги или благодарят за что-нибудь. Это главное место общения с небом. Тут обязательно что-нибудь оставляют. Можно положить камень, можно череп овцы, можно деньги или еду. Очень бедному человеку по традиции разрешается взять себе яблочко или купюрку ab ovo.

Водитель, когда дорога шла слева от холма, обязательно гудел. Выяснилось, что обходить ово по кругу надо именно слева (чтобы холм был по правую руку).

Я положил в ово 100 тугриков и попросил дождя. Небо меня услышало хорошо, до конца поездки дождь шел каждый день.

По-монгольски «хуяг» значит панцирь, «хуйтен» — холодный, а «хуй-хуй-хуй» — междометие, в зависимости от контекста означающее «ой-ой-ой» (когда что-то падает или переливается через край) и «эй-эй-эй» (когда кого-то окликают со спины).