Парагвай. Часть I. Асунсьон

Paraguay. Part I. Asunción

4–7 января 2009

January 4–7, 2009

Парагвай — бедная южноамериканская страна, куда нормальный турист вообще не поедет, потому что тут совершенно нечего делать.

Paraguay is a poor South American country where no normal tourist would ever go because there’s absolutely nothing to do here.

Тут в аэропорту еще нет телевизоров, на которых бы показывалось расписание. Сотрудники аэропорта вставляют таблички с номерами прилетевших рейсов, которые скоро получат на ленте свой багаж.

To this day, the airport still doesn’t have TV screens to display flight schedules. Airport employees manually insert slips with the numbers of arriving flights at baggage claim.

Асунсьон

Asunción

Столица.

The capital.

Корзины на палках для мешков с мусором тут, как и в других южноамериканских странах, широко распространены.

Like in other Latin American nations, baskets on a stick for trash bags are very common here.

Почти все столбы в стране — бетонные, похожи на длинную форму шоколада «Вдохновение». Металлические столбы вымирают.

Almost all the utility poles in the country are made of concrete and vaguely resemble thin elongated chocolate squares. Metal utility poles are dying out.

Светофоры ничем особенным не выделяются.

The traffic lights aren’t particularly remarkable in any way.

Вот урны уже веселее.

The trash cans, on the other hand, are a bit more fun.

Телефонные будки — как в Бразилии. Кажется, в Парагвае вообще ничего не производят, кроме электричества, большую часть которого Бразилия забирает себе по грабительски низкой цене.

The phone booths are just like the ones in Brazil. It seems as though Paraguay produces absolutely nothing of its own except for electricity, most of which goes to Brazil for prices so low it’s practically highway robbery.

Уличный указатель, как и в Уругвае, как и в Аргентине, как и в Бразилии, ставится на одном углу перекрестка. Стрелки показывают направление движения.

Street signs, like in Uruguay, like in Argentina, like in Brazil, exist on one corner of the intersection only. The arrows indicate traffic direction.

Этот автобус называется тут новой моделью. Мерседес, кстати.

This bus is called a “new model” here. It’s a Mercedes, incidentally.

Пешеходы. Мать тоже держит дочь за локоть — мотив, который нам уже попадался в Буэнос-Айресе.

Pedestrians. The mother is also holding the daughter by the elbow—a motif we’ve already encountered in Buenos Aires.

Асунсьон производит странное впечатление.

Asunción creates a strange impression.

Сочетание архитектуры начала XX века, десяток высотных домов и полный раздрай помещают город в какую-то до сих пор не встреченную мной категорию бедных столиц.

The combination of early-20th century architecture, a dozen high-rises, and a general state of complete shambles places the city in a heretofore unencountered category of poor capitals.

Иногда попадаются чудом сохранившиеся здания. Фотографическая мастерская в стиле модерн — редчайший экспонат.

Occasionally, you come across a building that has survived through sheer miracle. An Art Nouveau photography studio—a rare specimen indeed.

Сразу за центральной площадью города, где расположен, кроме всего прочего, президентский дворец, начинается воронья слободка. На фото: слева — бывшее здание парламента (ныне музей), справа — Шанхай, спускающийся к реке.

Directly behind the city’s main square—where, among other things, the presidential palace is located—begins a neighborhood of ill repute. On the left side of the photo is the former parliament building (now a museum), and on the right is a cramped, chaotic Shanghai which continues all the way down to the river.

Трущобы идут вдоль реки на много километров, и туда не советуют ходить, чтобы не остаться без кошелька и штанов. Полицейские появляются там только вооруженными и только в больших группах.

The slums stretch along the river for many kilometers, and visitors are advised to stay out unless they’re prepared to part with their wallet and their pants. Police venture inside only fully armed and in large groups.

Мусор вывозят на лошадях, как и в соседних странах.

Garbage is carted out on horses, like in neighboring countries.

Когда-то здесь работала железная дорога. Сегодня рельсы наполовину прикрыты асфальтом, а несколько вагонов остались у перрона заколоченного вокзала.

There used to be a functioning railroad here. Today, the rails are partially covered with asphalt, and a few train cars remain parked at the platform of the boarded-up station.

Такси стоят на стоянке для такси, просто так по городу не ездят.

Taxis can be found at taxi stands. They don’t cruise randomly around the city.

Магазины максимально унылы.

The shops are the epitome of dismal.

Кафе максимально унылы.

The cafés are the epitome of dismal.

Супермаркеты максимально унылы.

The supermarkets are the epitome of dismal.

В одной тошниловке у витрины с пирожками обнаружил салфетку с оконченной партией игры в виселицу.

A napkin with a completed game of Hangman, discovered by the pastry display in a local greasy spoon.

Настало время ехать в центр страны, в степь.

It’s time to venture into the center of the country, into the grasslands.

В пригороде Асунсьона расположена резервация индейцев. При словах «резервация индейцев» я всегда представлял себе что-то романтическое, где люди с перьями на головах сидят вокруг костра и курят трубку мира. На самом деле резервация — это отвратительный бомжатник, где все выкидывают мусор себе под ноги и живут в сараях.

Right outside Asunción is an Indian reservation. For me, the words “Indian reservation” had always conjured up romanticized images of people in feather headdresses sitting around a fire and smoking a peace pipe. In reality, the reservation is a disgusting dump where everyone lives in sheds and throws trash right on the ground.

Чем-то напомнило картину «Московский дворик».

Something about it reminded me of the painting Moscow Courtyard.