Таймырэтноэксп. Часть I

Taymyrethnoexp. Part I

8–21 марта 2011

March 8–21, 2011

Якутия осталась позади, начался Таймыр.

We leave Yakutia behind and enter Taymyr.

С утра шланг от компрессора вместо уииу-уииу сделал бздынкс. Такие фокусы показывают с жидким азотом. А тут достаточно предмет на улицу выставить.

In the morning, instead of the usual ’whirr-whirr,’ the tire inflator hose went ’wah-waah.’ Usually, this trick requires liquid nitrogen. But here it’s enough to just take an object outside.

Груженый замороженными оленями Урал подзастрял в тундре. Олени за время простоя не испортятся — вокруг бесплатный морозильник.

An Ural truck loaded with frozen deer appears to be somewhat stuck in the tundra. The venison won’t go bad while it’s sitting here—there’s a free freezer all around.

Попигай (Сопочное)

Popigai (Sopochnoye)

Село Старый Попигай из-за обмельчания реки перенесли ниже по течению и назвали просто Попигаем. Но все местные называют село Сопочным, потому что оно находится в месте, где в реку Попигай впадает река Сопочная.

Because the river became shallower over time, the village of Old Popigai was moved further downstream and renamed simply Popigai. But all the locals call it Sopochnoye because it’s located at the spot where the Sopochnaya River flows into the Popigai River.

Один раз в году на катере сюда приезжает участковый. Но делать ему особенно нечего. Все местные происшествия остаются между селянами. Каждый знает, что одна баба своего мужа по пьяной лавочке ударила ножом повыше сердца, но никто ее не заложит.

A district police officer comes by motorboat once a year to make his rounds. There isn’t much for him to do here, however. Whatever happens in Popigai stays in Popigai. Everyone knows that one woman stabbed her husband right above the heart in a drunken brawl, but no one will rat her out.

Здесь все говорят не Якутия, а Якутия.

People say Yakutia here instead of Yakutia.

Взрослое население меняет мясо оленей на бураны Ямаха и бензин к ним.

The adult population trades venison for Yamaha snowmobiles and fuel for them.

Торцевые стены домов никто не очищает от снега — так теплее.

No one clears the snow off the ends of buildings—it’s warmer this way.

Приезд экспедиции вызвал интерес всего села. Местные жители никогда не видели тут легковых машин.

The expedition’s arrival has aroused the curiosity of the entire village. The local residents have never seen passenger cars here.

Ооочень бездарные поделки из мамонтовых бивней стоят невероятно дорого (иконка размером со спичечный коробок — 4000 рублей). Так что надо брать исходный материал — и интереснее, и дешевле.

Extreeemely mediocre handicrafts made from mammoth ivory are sold for incredibly high prices (an icon the size of a matchbox is 4000 rubles, or approximately 135 US dollars). So it makes more sense to get the raw material—it’s both more interesting and cheaper.

Каждый мужик в деревне обязан раз в год найти мамонта. От мамонта берутся бивни и зубы, кости оставляют за ненадобностью. Зубы и бивни толкаются по случаю. Случаи обычно бывают летом, когда на теплоходах проплывают туристы.

Every grown man in the village has an obligation to find a mammoth once a year. They take only the mammoth’s tusks and teeth, not bothering with the bones. The teeth and tusks are peddled whenever the opportunity arises. It usually arises in the summer, when cruise ships with tourists pass by.

Бивни продают по килограммам. Зуб можно купить за бутылку водки (бутылка самой дешевой водки стоит минимум 350 рублей). Вечная мерзлота тут последние 100 000 лет, кости сохраняются хорошо.

Tusks are sold by the kilo. A tooth can be bought for a bottle of vodka (the cheapest bottle costs at least 350 rubles). Permafrost has existed here for the past 100 000 years, the bones stay well preserved.

Едем дальше по реке. Проезжаем село Новорыбная. В очередной раз у меня разбортовывается колесо (покрышка слетает с диска из-за того, что давление в шине специально очень низкое — пол-атмосферы).

We drive further along the river, passing Novorybnaya Village. One of my tires starts to come loose again (the tire beads keep unseating themselves from the rim because the air pressure in the tires is intentionally very low—half an atmosphere).

И тут обнаруживается ужасное: у Кукусика сорваны пыльники передних приводов. Пыльники — это такие гофрированные резиновые кожухи, которые существуют для того, чтобы закрывать нежные суставы от грязи. Если под пыльник попадет песок, то привод выйдет из строя, а машина станет непригодной для езды. Впереди — целый день езды до Хатанги, где хоть какая-то цивилизация. Поэтому решено вызвать из Хатанги Камаз, который меня отвезет. Запчасти в багажнике есть, шанс починиться в тепле — тоже.

Here I make a horrifying discovery: Coucousique’s front axle CV boots have broken off. A CV boot is this accordion-pleated rubber casing that protects the delicate CV joints at the end of the drive axles from dirt. If sand gets inside the boot, the joint will fail and the car will become unusable. We still have an entire day of driving ahead before we reach Khatanga, which has at least some trappings of civilization. Therefore, a decision is made to call a Kamaz truck from Khatanga to tow me. I have spare parts in the trunk and a shot at getting the repairs done in a warm place.

По счастью это обнаружилось ровно в тот момент, когда навстречу проезжал автопоезд с геологами. Трактор — единственный транспорт, на котором тут ехать комфортно. Геологи высыпали из бытовки на санях и принялись фотографировать экспедицию.

Luckily, we discovered this just as a geologists’ road train was passing by in the opposite direction. A tractor is the only vehicle that’s comfortable to drive around here. The geologists piled out of the construction trailer on sleds and began photographing our expedition.

Тракторист любезно согласился подкинуть пару километров назад, до Новорыбной.

The tractor driver kindly agreed to give me a lift a few kilometers back to Novorybnaya.

Соратники по экспедиции помчали вперед, в Хатангу. А я остался на целый день в селе ждать Камаз.

My expedition mates sped ahead to Khatanga. And I spent the rest of the day in the village waiting for the Kamaz truck.

Новорыбная

Novorybnaya

Раньше село находилось на другом берегу и называлось Старорыбное. Новое село назвали — еще одна загадка топонимики — Новорыбная.

This village was previously located on the other bank and called Starorybnoye—Old Fishery. The new village was named Novorybnaya—New Fishery.

Это очень зажиточное долганское село.

This is a very prosperous Dolgan village.

Тут круглый год очень много рыбы. А в дополнение к рыбе еще и оленей полно. Некоторые мужики по 600 туш в сезон сдают. Зажиточность проявляется в том, что у каждого по два Бурана, и никто не держит их на улице — все в гаражах стоят.

There’s an overabundance of fish year round, and plenty of deer in addition to the fish. Some men manage to harvest 600 deer per season. The outward signs of prosperity are that everyone owns two Buran snowmobiles and no one keeps them outside—they’re all parked in garages.

А собаки спят на улице при любой погоде — потому что так положено.

The dogs, however, sleep outside in any weather—that’s where they belong.

Новорыбнинцы.

Novorybnayans.

Сельский дом.

A country house.

Центральная улица.

Main Street.

Сельпо.

The general store.

Дизайн фасада.

Façade design.

Save and protect

Поскольку тут вечная мерзлота, в холме около реки сделан ледник — бесплатный вечный морозильник для хранения рыб и оленьих туш. Летом порыбачил, отвез все в ледник, улов подождет катера (летом) или грузовика (зимой) из города.

The permafrost has made it possible to create an icehouse inside the hill by the river—a free eternal freezer for fish and venison storage. After fishing in the summer, you can take your catch to the icehouse and leave it there to wait for the motorboat (summer) or truck (winter) from the city.

Меня гостеприимно приютил Алексей, настоящий хозяйственный работящий мужик. Провел экскурсию, напоил чаем, накормил строганиной.

Alexei, a real industrious and hardworking man, generously extended his hospitality and took me in. Gave me a tour, offered some tea and a meal of sliced frozen fish.

Кукусик весь день стоял на краю света с развернутой антенной. С противоположной стороны от края света светило невероятно красивое гало. Разумеется, читатель, привыкший к картинкам в телевизоре и журналах, думает, что это оптический эффект объектива. Нет, дорогой читатель. То, что видно на фотографии — это ровно то, что видит невооруженный человеческий глаз. Без фотошопа. Сильнее этого переживания — только солнечное затмение.

Coucousique spent all say standing at the edge of the earth with a raised antenna. On the opposite side from the edge of the earth was an incredibly beautiful halo illuminating the sky. The reader, who is accustomed to television and magazine images, will naturally assume that this is an optical lens effect. But no, my dear reader. What you see on the photo is exactly what the naked human eye sees. Without any Photoshop assistance. The only experience more powerful than this is a solar eclipse.

День пролетел незаметно.

The day flew by quickly.

— Камаз вызывали?

“Did you call a Kamaz?”

Кукусик заезжает в кузов. За бортом — северное сияние. Ехать всю ночь, можно и поспать.

Coucousique drives up onto the bed of the truck. Northern lights illuminate the sky outside. The trip will take the whole night, might as well get some sleep.

Хатанга

Khatanga

Утром Камаз доехал до гаража. На улице уже стоял жизнерадостный бородатый мужик, который разговаривал матом, как будто играл на гуслях — заслушаешься. Женька по прозвищу Грек. Душа любой компании и мастер на все руки.

In the morning, the Kamaz arrived at the auto garage. There was already a jolly bearded man waiting for us outside, talking in a spellbinding stream of profanities delivered with the virtuosity of a harp player. Zhenka, aka The Greek. A jack of all trades and always the life of the party.

Женька водит белый вездеход марки Трэкол. Именно ему я обязан ремонтом Кукусика и продолжением экспедиции. Женька — один из тех людей, которые позволяют утверждать, что на Севере плохих людей не бывает.

Zhenka drives a white Trekol ATV. It was thanks to him that Coucousique got repaired and the expedition was able to continue. People like Zhenka allow me to claim that there’s no such thing as bad people in the North.

В принципе, весь транспорт тут на больших колесах. Такие как мы за черту города не уезжают.

As a rule, all the vehicles here have big wheels. The likes of ours never leave city limits.

Уголь на улице обязательно просеивают через сито, чтобы угольная пыль не взорвалась. Сито является основанием носилок. Накидаешь угля, возьмешь носилки, перетащишь уголь к месту топки. Все продумано.

Coal needs to be sifted through a screen outside so that the coal dust doesn’t explode. The screen is actually the bottom of a handbarrow. You throw in some coal, pick up the handbarrow, carry the coal over to the furnace. Every detail has been thought through.

Главная хатангская достопримечательность — удивительной уродскости настенное панно.

Khatanga’s main landmark is a mural of staggering hideousness.

Peace Keep

Видно отовсюду.

It’s visible from everywhere.

Музей этнографии с невероятной буквой «н».

An ethnographic museum with an unbelievable letter N.

MUSEUM OF ИATURAL HISTORY AИD ETHИOGRAPHY

Музей мамонта, организованный французом-авантюристом.

A mammoth museum founded by a French adventurer.

В соседнем помещении — склад оленей.

And a venison storehouse next door.

Когда-то в Хатанге были нормальные и читаемые на расстоянии номера домов.

Khatanga once had normal building numbers that were legible from a distance.

15 Krasnopeyev St.

Потом их почему-то заменили на мелкие и нечитаемые (зато «как в Москве»).

Later, for no discernible reason, they were replaced with small and illegible ones (but hey, at least they’re “like the ones in Moscow”).

15 Expedition St. Protect your home from fires!

Типичная Хатанга.

Typical Khatanga.

Полиция.

A police station.

Главная местная особенность — возможность определить, откуда уходит тепло. Уходящее из помещения тепло превращается в наглядные снежные наросты.

The main notable detail here is the ability to determine where heat leakages take place. Heat escaping from buildings turns into clearly visible snow buildups.

Едем дальше. Наша цель — Норильск. Мало кто доезжал до туда со стороны Якутии даже на грузовике.

We continue onwards. Our next destination is Norilsk. Few have managed to get there by road from Yakutia, even on a truck.

Там, где раньше волки срали, мы проложим магистрали.

Laying tracks where wolves once shat.

Хета

Kheta

Угля тут хватает.

No shortage of coal here.

Местные жители удивлены появлению экспедиции.

The local residents marvel at the expedition’s arrival.

Катырык

Katyryk

Уютный интернет посреди неуютных снегов.

Comfy Internet in the midst of a comfortless snowy expanse.

Импровизированный пыльник работы камазиста Саши. С этим пыльником я доеду без проблем до Москвы. И еще неделю буду ездить по Москве, пока не поставлю Кукусика в сервис.

The improvised CV boot devised by Sasha the tow truck driver. This boot will get me to Moscow without any problems, then last me another week of driving around Moscow until I get Coucousique to the shop.

Самое сильное впечатление от Севера — это чистота. Ни разу за три недели езды не понадобилось помыть лобовое стекло — оно было чистое каждый день. Зимой тут не бывает грязи. Нет пыли. Вообще никакой. Омыватель стекла можно не заливать.

The most striking thing about the North is how clean it is. In three weeks of driving, I didn’t have to wash the windshield once—it was clean every day. There’s no mud here in the winter. No dust. None at all. No need to refill your windshield wiper fluid.

Грязи нет. Зато снега — сколько хочешь.

There’s no mud. But there’s all the snow you could possibly want.

Для нас экзотика — санный поезд. А для водителей санного поезда экзотика — легковые машины. Геологи взбираются на крыши своих Уралов и заполняют флешки фотографиями нас. А мы снимаем их.

An exotic sight to our eyes: a sled train. To the sled train drivers, the exotic sight here is our passenger cars. The geologists climb up onto the roofs of their Ural trucks and fill their camera memory cards with photos of us. Meanwhile, we photograph them.

Волочанка

Volochanka

Навстречу проехали баптистские сектанты.

We pass some Baptist sectarians.

God is love

Охотники на волков.

Wolf hunters.

Наступает полное единение с природой.

We become fully one with nature.

Природа тоже не против соединиться с нами. Наступает пурга. Если почистить стекло, видимость длится примерно секунд десять. Потом наступает невидимость.

And nature wouldn’t mind becoming one with us. A blizzard hits. Wiping the windshield offers visibility for about ten seconds. After that, invisibility sets in.

В такую погоду нужно останавливаться и спать. Или в интернете сидеть.

In this kind of weather, the best thing to do is pull over and take a nap. Or get online.

Машины заносит.

Snowed in.

Едем дальше по рекам.

We keep driving down the rivers.

Проезжаем наледи.

Pass some ice mounds.

Климат тут малоприятный. Ветер — 15 метров в секунду.

The climate is far from pleasant. Wind speeds are at 15 meters per second.

Ищем проход. В некоторых местах лед слишком тонкий.

We look for a crossing. The ice is too thin in some places.

Камаз понадеялся на собственные силы и кинулся напролом. В результате проломленным оказался лед, переднее колесо полностью ушло под воду. Если так оставить — замерзнет. Своим ходом выехать не получится (глубина больше метра). Соединяем машины тросами, чтобы стать хоть какой-то опорой для камазовской встроенной лебедки. Пока упражнялись, появилась стая Уралов и вытащили товарища.

The Kamaz decides to go its own way and makes a break for it. What breaks as a result is the ice, leaving the front wheel fully submerged in water. Letting it sit there is not an option—it’ll freeze. And the truck can’t back out on its own (the depth is just over a meter). We join our cars together with cables so that the Kamaz’s built-in winch has some kind of anchor point to use. As we mess around, a flock of Ural trucks shows up and pulls our buddy out.

Уже хочется в душик, поесть сидя за столом, а не боком на водительском сидении. До Норильска примерно день пути.

A shower and a sit-down meal at a table, rather than crammed sideways into the driver’s seat, would be really great right about now. We should be able to reach Norilsk in another day or so.

Уже вот-вот.

Almost there.

Но наступает вечер, начинается пурга, нужно останавливаться на ночлег. Эх, не сегодня в душик.

But dusk sets in, a snowstorm hits, we have to stop for the night. Alas, no shower today.

Таблички с запретами ловли рыбы стоят неизвестно для кого — тот, кто сюда доедет, будет рыбачить в гарантированном полном одиночестве.

It’s unclear for whom these “No Fishing” signs were meant—whoever manages to get out here is guaranteed to be fishing in complete solitude.

Последние перевалы. Кажется — приедем еще засветло.

The last few crossings. It seems as though we might get there before dark.

Собираемся обедать. К месту обеда доезжают первые два автомобиля. Вторые два преодолевают 500 метров еще час. Метель такая, что колею заметает полностью за пару минут. Только что тут проехала машина, а кажется, что месяц никого не было.

We decide to take a break for lunch. The first two cars stop at the designated lunch spot. The second two struggle to cross the remaining 500 meters for another hour. There’s such a strong blizzard that the tracks get completely blown over with snow in a matter of minutes. It looks as though this place hasn’t seen a living soul in a month, even though a car just drove through here.

Темнеет. Началась пурга. До нормальной дороги осталось уже совсем чуть-чуть. Нужно успеть сегодня. И в этот момент застревают и вязнут одновременно все автомобили. Все должны откапываться, проезжать метр, цеплять друг друга лебедками, двигаться дальше. Наступает ночь. Видимость падает. Еще немного — и хочется сдаться. Все совершают последний рывок — и вдруг, снег утихает, вдали появляются огни. Их много, они занимают весь горизонт. Так в фильмах показывают американский город с холма, куда все ездят целоваться.

Dusk. A snowstorm starts up again. We’re so close to reaching a real road. We’ve got to make it today. And right at this very moment all our cars get stuck in the snow at once. Everyone has to dig themselves out, inch forward, use their winch to pull out one of the other cars, move a bit further. Night sets in. Visibility drops. We’re on the verge of giving up. Everyone makes one last-ditch effort—and suddenly the storm dies down and lights appear in the distance. Many lights spanning the entire horizon. It’s what cities look like from make-out point in American movies.

Движемся. Едем. Тишина.

We’re moving. Driving. Silence.

Асфальт.

Pavement.