Дагестан. Часть II

28–30 сентября 2007

Дороги местами невероятно чудовищны.

Сулак

Сулак — это село браконьеров. Рядом же Каспий, а в нем осетр. А где осетр, там и черная икра. Все ездят сюда за икрой и рыбой. Перед въездом в село, конечно, написано про кризис, но на центральной площади села идет бойкая незаконная торговля.

Все объявления публикуются в традиционном для Кавказа формате — на стене краской.

Хасавюрт

Хасавюрт — это город-рынок. Сюда все приезжают продать, купить, обменять. Весь Дагестан приезжает, и вся Чечня тоже.

По всему Дагестану встречаются надписи «прод-ся», «про-ся» или «пр-ся», что означает «продается». В некоторых местах экономия букв кажется оправданной, но это только так кажется. Даже при избытке места тут принято так сокращать слова.

Тут, как и в Узбекистане, еще работают автоматы с газировкой.

Продаются местные напитки.

И иностранные — с полным и глубоким наплевательством на чувства глобальных корпораций, как и положено.

Основной мотив оформления хасавюртских стен — трафаретная реклама такси. В этом месте ко мне подошел мент, поинтересовавшись, зачем я снимаю это. Я разъяснил. «Такси „Скорость“ — это моя база», — порекомендовал он.

Один из основных видов транспорта в рыночных кварталах — мотороллеры. На них возят и продукты, и людей.

Минарет служит отличной мачтой для сот мобильной связи (сота — это такая белая пастила на стене).

Боевиков никаких не видно.

Дербент

Дербент — это тоже город-рынок, но с более строительным уклоном.

Мотороллеров тут в два раза больше, чем в Хасавюрте.

Тут тоже продается все, даже то, что на вид никому не нужно.

Чем отличается современный восточный базар от восточного базара века, скажем, пятнадцатого? Ничем. Тут до сих пор продают кувшины, только они еще блестят.

Институт мировой экономики тут на каждой улице.

С одной стороны — на каждом оживленном перекрестке стоит фирменная будка с попкорном (в неработающем состоянии немного напоминающая переполненный мусорный бак).

С другой стороны мы все-таки на востоке.

Формально советская власть тут была. В селах этого не заметно. А в городах даже образованным людям объясняли, кто такой Ленин.

В самом Дербенте принято думать, что городу 5000 лет. Это, конечно же, не совсем так. Какие-то свидетельства поселения третьего тысячелетия до нашей эры археологи находили, но это не может быть основанием для датировки города.

Тем не менее, Дербент считается самым древним городом на территории России. Об этом тут говорят с гордостью, хотя во всех остальных вопросах себя частью России не считают.

Город, хоть и приписывает себе пару тысяч лет, все равно потрясающий. Главное сооружение — это цитадель Нарын-кала на горе. От крепости в море идет стена, работавшая раньше преградой на пути караванов, шедших вдоль Каспия. С другой стороны — предгорья Кавказа. С незапамятных времен купцы расплачивались за проход через Дербент.

Крепость и старый город включены ЮНЕСКО в список «Мирового наследия», что считается в мире крутостью.

Эти ворота в стене прекрасно сохранились, и даже служат поверхностью для винтов, на которых висит реклама. Мировое наследие тут тыщу лет стоит, и от щита «евро окна» не развалится.

Что особенно приятно на востоке вообще и на Кавказе в частности — тут все как раньше. Никакие правила, нормы, стандарты, ограничения и заботы о безопасности не действуют. Поднимайся на ворота, ради бога. Если упадешь с десятиметровой высоты — сам дурак. Ограды никто не поставит, табличку никто не повесит — кому они тут нужны-то? Наверху видна Нарын-кала.

Хлеб тут продают — какое счастье — без полиэтиленовых пакетов. От этого он не теряет остатки вкуса, как в супермаркетах. В центре Москвы вообще практически негде купить вкусного свежего хлеба, а тут он на каждом углу и весь вкусный.

Надо заметить, что мне вообще не удалось в Дагестане поесть невкусно. И еще меня поразило отсутствие плохих запахов — и на рынках, и в домах. В редком русском доме что-нибудь не сгнило — не в квартире, так в подъезде. Тут — чистый горный проветренный воздух.

В старом городе невероятные узкие улочки.

Отдельный мир.

Вход в крепость на горе стоит сорок рублей. С обратной от входа стороны по стене целая толпа лезет нахаляву наверх. С этой стороны — просто любопытные подтягиваются.

Здесь тоже никаких ограждений: хочешь упасть с 18-метровой стены — вперед. Это тебе не Запад с его параноидальными правилами.

В городе два больших кладбища. Одно — на пути к крепости, с видом на город и море.

Могильные камни все высокие и тонкие. На плите принято пиктограммой изображать вид деятельности покойного. Этот, например, был водителем автобуса.

Второе кладбище — побольше и подревнее — в другом конце. Тут похоронены сорок свидетелей пророка Магомета.

Здесь нет разделения на бедных и богатых. Машинист тепловоза лежит недалеко от свидетелей пророка.

Служители кладбища ведут ненавязчивые теософские беседы с посетителями.

Ворота в стене, которые расположены ближе всего к морю, уже наполовину разрушились. У самих ворот тлеют какие-то отходы. Когда их набросают побольше, горят — стена вся закопченная стоит. А мусорные баки сюда пододвинули не так давно, они мешали в другом конце улицы. Подумаешь, мировое наследие. Тут мусорооуборочной бригаде зато очень удобно.

Совершенно непонятно, почему Дербент — не часть обязательной культурной программы для всех иностранцев. Туристов тут нет вообще. И непонятно, почему про Дербент не рассказывали в школе.

Ахты

Ахты — малоизвестное село вдали от крупных городов. Тут сохранился редчайший экземпляр — мост, построенный инженерами Джиорсом и Дебернарди в 1915 году.

Еще интересная кавказская деталь — тут очень любят надпись «№ 1». Это не порядковый номер, а просто синоним слова «самый», встречается на всем подряд. Даже на заправке, которую, разумеется, в России встретить нельзя.