НахичеваньNakhchivanНа карте мира Map
August В прошлый раз во время КавКазЭтноЭкспа попасть в Нахичевань было невозможно — через Нагорный Карабах не проедешь, через Иран не объедешь, на самолете лететь не с руки. Поэтому поездка сюда отложилась до лучших времен. Last time, in the course of CauKazEthnoexp, there was no way to get to Nakhchivan: you can’t drive through Nagorno-Karabakh, you can’t make a detour through Iran, and flying was very inconvenient. So a trip here was postponed until better times. И вот он — отрезанный от остальной страны кусок Азербайджана, Нахичеванская автономная республика. And now here it is—the piece of Azerbaijan cut off from the rest of the country, the Nakhchivan Autonomous Republic.  Тут такие же ровные дороги. It has the same smooth roads.  Такие же обшитые хрущевки, превращенные в аккуратные обезличенные коробки на центральных улицах. The same re-faced Khrushchev-era apartment buildings, turned into tidy impersonal boxes along the central streets.  Ой, немного отвалилось, не обращайте внимания. Oops, a piece fell off. Let’s pretend we didn’t see that.  Все общественные здания — от авиакассы до музея родившегося здесь президента похожи друг на друга: цветное стекло, крупная надпись золочеными буквами над входом. All the public buildings, from the airline ticket office to the museum of the president who was born here, look alike: tinted glass, a large sign in gold letters above the entrance.  Все вспахано и засеяно орошаемыми кустиками. Everything is ploughed, irrigated and planted with little bushes.  Город напоминает современные спальные кварталы Китая — ровно, аккуратно, бездушно. The city resembles a modern Chinese suburb: orderly, neat, soulless.  Живых деталей почти не осталось. Скоро их тоже зашьют сайдингом и заложат плиткой из песчаника. There are almost no real living details left. Soon they, too, will be covered up with siding and sandstone tile.  Торец облагородили, чеканку не тронули. The end wall has been remodeled, the embossment was left untouched.  Старый советский таксофон (как в Тбилиси). An old Soviet payphone (like in Tbilisi).  Мусорные баки. Trash dumpsters.  Парадные адресные таблички. Front entrance address signs.  Афишная тумба. An advertising pillar.  На люках читается слово «дизайн». An alternate spelling of “design.”  На каждой газовой трубе есть круглая нахлобучка. Вероятно, какой-то узел иранского производства. Every gas pipe has a round contraption attached to it. Some sort of Iranian-made fitting, it seems.  Высокое напряжение. High voltage.  Окраина. The outskirts.  Окраина непричесанная. The unpolished outskirts.  Телевизионные тарелки. Satellite TV dishes.  Как и в Баку, тут принято пристраивать к своей квартире столько метров, на сколько хватит денег. Не имеет значения, на каком этаже. Соседи сверху и снизу участвуют в программе расширения жилплощади по мере обогащения. Like in Baku, it’s common practice to build on extensions to apartments here, their size limited only by how much one can afford. It doesn’t matter which floor the apartment is on. Upstairs and downstairs neighbors participate in the square footage expansion program to the best of their financial ability.  Любопытно, что все дорожные знаки дублируют на асфальте. It’s interesting to note that all the traffic signs are also painted on the road surface.  Еще любопытно, что для сбора конденсата из кондиционеров тут используют пластиковые бутылки, ровно как в Мале. It’s also interesting that plastic bottles are used here to collect AC condensate, just like in Malé.  К сожалению, к этому моменту все интересное закончилось. Unfortunately, at this point all the interesting things had run out.  Было два часа дня. От безделья я сходил посмотрел на местную чахлую достопримечательность. It was two in the afternoon. Finding nothing better to do, I went to see the lackluster local attraction.  Три раза проехал вдоль и поперек по городу. Drove up and down the city three times.  И понял, что еще одного дня здесь не вынесу. У меня был билет на послезавтра, но тоска заела нешуточная. И я пошел в Авиакассу. Она здесь одна. Перед зданием стояла толпа в сто человек, которые записывались в очередь. Внутри здания еще столько же народу. Войти сначала не удалось, получил свой трехзначный номер и сел под дерево кручиниться. And realized I couldn’t bear to spend another day here. My return ticket was for the day after next, but I was already bored to tears. So off I went to the airline ticket office. There’s only one for all the airlines here. A hundred people were crowding to register for the queue outside; another hundred were waiting inside. I wasn’t able to get in at first; I received my three-digit number and sat down under a tree to wallow in my sorrow.  Добрые люди стали расспрашивать, как да чего. Улететь, говорю, сегодня хочу. Так иди к ментам, скажи, что сегодня надо, отвечают. Подошел — сработало. Kind people began to inquire about my troubles. I want, I said, to fly out today. So go up to the cops and tell them you need to leave today, they replied. I did—and it worked.
Внутри система такая: сидят десять кассирш, каждая отвечает за одно направление. Одна продает билеты только в Москву, другая в Стамбул, третья в Баку. Бегал от одной к другой, пока не выяснилось, что есть билеты в Баку сегодня ночью.
The system inside works like this: there are ten cashiers, each of whom is responsible for one destination. One sells tickets only to Moscow, another to Istanbul, a third to Baku. I ran around from one to the next until I found out that there were tickets to Baku available for that night. Нет, нет, только не Нахичевань. Anything, anything but Nakhchivan. |
