ЮАР. Часть II

South Africa. Part II

5–13 сентября 2006

September 5–13, 2006

Люди на юге Африки по большей части дружелюбные. Даже таможенники и работники паспортного контроля регулярно приглашают себя сфотографировать (сними нашего, ага).

People in southern Africa are friendly on the whole. Even customs officials and passport control officers regularly invite you take photos of them (take a pic of one of our guys, go on).

Судя по всему, в ЮАР есть закон, обязывающий владельца здания или территории отвечать за здоровье людей, находящихся в пределах собственности. Очевидно и то, что никто не хочет по этому закону отвечать. Поэтому на каждой гостинице и торговом центре висит табличка, предупреждающая, что за сломанную ногу или просто смерть гостя никто ответственности не несет. Аэропорт — не исключение, тут над каждым входом написано «входите на свой страх и риск».

It would appear that there’s a law in South Africa that deems the owner of a building or a landholding liable for the health and safety of all of the people on his property. Also, clearly no one wants to be held to account under this law. That’s why on every hotel and on every shopping centre there’s a sign warning you that no one bears any liability for a visitor’s broken leg or even their death. The airport is no exception, so there’s a sign saying “enter at own risk” above every entrance.

Официального расизма в ЮАР лет 10 уже как нет, хотя иногда попадаются примеры легкого намека на апартеид.

There hasn’t been any official racism in South Africa for a decade or so, although from time to time examples of subtle hints at apartheid crop up.

Вот, например, реклама носильщиков в аэропорту. Явно изображен негр, форма которого напоминает арестантскую, на шее висит табличка с разрешением администрации, на рукаве — порядковый номер. Называется это «Набор „свободные руки“». Такое произведение могло появиться только в среде, где раздельное проживание рас до сих пор считается естественным.

For instance, here is an ad for airport porter services. It clearly shows a black person wearing what resembles a prison uniform with a permit issued by the airport administration around his neck, and a serial number on his sleeve. This is entitled “Your hands free kit”. Such a work of art could only have been created in an environment where residential separation is still thought to be perfectly natural.

А вот реклама «непобедимой белизны». Если бы такая появилась в Америке, думаю, целый месяц по телевизору ничего другого и не обсуждали бы.

Here’s an ad for “unbeatable whiteness”. Had such a sign appeared in the US, it would’ve been the sole topic of conversation on TV for an entire month.

Йоханнесбург

Johannesburg

Кейптаун — тихий мирный город. Турист даже может погулять там по улицам с фотоаппаратом. Другое дело — Йоханнесбург. Йоханнесбург — другое дело. Это война. Те, кто тут живут, уже привыкли к «уровню преступности». Не защищаются только те, у кого нечего отнять. Все дома за заборами, везде колючая проволока. Город четко поделен между разными социальными группами — белыми, черными, бедными, богатыми. Причем за забором сидят в основном белые и богатые.

Capetown is a quiet, peaceable city. Tourists can even walk around it with their cameras. Johannesburg is a whole other kettle of fish. It’s war. The people living here are used to local “crime levels”. The only ones who don’t defend themselves are those with nothing for anyone to steal. All of the houses sit behind fences, there’s barbed wire everywhere. The city is clearly divided along social lines — whites, blacks, rich, poor. Note that, for the most part, it is the white and rich behind those fences.

Тут прелестные знаки, запрещающие торговлю апельсинами под зонтом.

They’ve got delightful signs here banning the sale of oranges under an umbrella.

Мысль о пешей прогулке по улицам мне не показалась привлекательной. Первый раз в жизни я отправился смотреть город исключительно из окна машины. Маршрут сафари проходил через две клоаки — районы Александра и Хиллброу.

I wasn’t keen on the idea of wandering around on foot. For the very first time in my life I went to see a city strictly out of a car window. The route of our safari went through two shitholes — the neighbourhoods of Alexandra and Hillbrow.

Это район Александра.

This is Alexandra.

Тут живут только негры.

Only black people live here.

Электричество уже провели.

Electricity has been installed already.

В Йоханнесбурге прекрасно подписаны улицы — на бордюрных камнях на перекрестке. Это суперудобно, особенно когда стоишь на светофоре. Надо везде так делать.

The street signage in Johannesburg is excellent — the signs are on kerbs at intersections. This is awfully convenient, especially when you’re waiting at a red light. They should do the same everywhere else.

В Александре мне было приятно и комфортно — мой водитель тут вырос, потом заработал на белый мерседес и теперь испытывал явное удовольствие, здороваясь со своими знакомыми.

I felt good and at ease in Alexandra — my driver grew up here, went on to earn enough money to buy a white Mercedes, and now clearly took pleasure in greeting people he knew.

Изобразительное искусство бедных кварталов — тема для отдельной книги.

You could write a whole book about the visual art in poor neighbourhoods.

Чаще всего рисуют портреты на парикмахерских. Ыы, ыы, Бивис.

Portraits on hairdresser’s are the most common. Uh-huh-huh, uh-huh-huh, Beavis.

Салон это называется.

This is what they call a salon.

Можно зайти навести марафет.

You can pop in and get all gussied up.

Без кока-колы не обходится вообще ни один нищий квартал.

Not a single poor neighbourhood can get by without Coca Cola.

Хотя встречаются заведения общепита, которые еще не договорились ни с одним мерчандайзером.

Although you still come across food joints that haven’t cut a single merchandising deal.

Но, как правило — везде уже договорились:

As a rule of thumb though, they’ve all cut a deal already.

По всему городу стоят частные переговорные пункты (как в Монголии).

There are call shops all over the city (like in Mongolia).

Едем отсюда в сторону Хиллброу.

We are Hillbrow-bound.

Когда-то это был деловой центр города, с небоскребами, гостиницами, ресторанами и кинотеатрами.

At one point this used to be the city’s business centre, complete with skyscrapers, hotels, restaurants, and cinemas.

Все здания остались нетронутыми. Только за последние 10 лет не построено ни одного нового. И, складывается ощущение, что если тут у кого-то выбилось стекло, то нового никто не поставит.

All of the buildings are still intact. But not a single one has been built in the last decade. And you get the impression that if someone’s window gets broken no one is going to install a new windowpane.

Когда тут начали селиться негры, белые в какой-то момент просто оставили все дома. Бросили высотки, магазины, и кинотеатры, и гостиницы.

When blacks started moving in whites just picked up sticks at some the point and abandoned all of the houses. They left behind skyscrapers, shops, as well as cinemas and hotels.

В ЮАР есть закон, по которому арендатора нельзя выгнать из квартиры, если ему некуда ехать, даже если он не платит. Разумеется, людей, которые докажут, что им некуда ехать — полно. И у каждого по десять родственников на комнату.

There’s a law in South Africa stipulating that you cannot evict a tenant if he has nowhere to go, even if he doesn’t pay rent. It goes without saying that there is no shortage of people who are able prove that they’ve got nowhere to go. And each one of them has ten relatives living in every room.

А когда-то это был милейший район. Названия домов не пишут на посредственной недвижимости (в Москве, например, домов с названиями на фасадах не больше десятка).

Back in the day this used to be a very pleasant neighbourhood. Middling real estate doesn’t have its name written out front (in Moscow, for instance, there are no more than ten houses with their name written on the facade).

Единственное строение, которое неграм не отдали — это телекоммуникационная вышка (телебашня в другом месте стоит). Во-первых, она очень уж дорогая, а во-вторых, неграм она все равно не нужна.

The only structure that wasn’t handed over to the blacks is the telephone tower (the telecoms tower is elsewhere). First of all, it’s exorbitantly expensive, and second, blacks have no use for it anyway.

* * *

Мясо крокодила похоже то ли на курицу, то ли на рыбу. Ближе к рыбе. Но куриной.

Crocodile meat tastes either like chicken or like fish, I can’t quite tell. More like fish. But a chickeny fish.