Туркмения. Часть VI. Гоухер Какышевна

Turkmenistan. Part VI. Goukher Kakyshevna

На карте мира Map

26...31 мая 2014

May 26...31, 2014

У многих туркменов нет отчества. Многие делают отчество из фамилии — был Муса Нурыев, стал Муса Нурыевич Нурыев. Некоторые из собственного отчества делают фамилию своим детям. Мне не удалось глубоко разобраться в истоках таких традиций, но удалось попасть в традиционное мусульманское село.

Unlike Russians, many Turkmens don’t have a patronymic middle name. Many of them create a patronymic name out of their last name—Musa Nuryiev becomes Musa Nuryievich Nuryiev, for instance. Some create a last name for their children out of their own patronymic name. I didn’t manage to fully uncover the origins of this tradition, but I did manage to visit a traditional Muslim village.

Нохур

Nokhur

На карте мира Map

Сначала надо попасть сюда.

First, you have to make your way here.

Старый нохурец.

An old Nokhurli.

Молодые нохурцы.

Young Nokhurlis.

Древнейший чинар.

An ancient chinar tree.

Это же дерево на фотографии столетней давности из архива Кунсткамеры.

The same tree on a hundred-year-old photograph from the archives of the Kunstkamera Museum.

Отсюда ехать еще полчаса. Основной транспорт — уазики.

From here, it’s another half hour by car. UAZ jeeps are the main form of transportation in these parts.

Караул

Karaul

На карте мира Map

Приехали. Село Караул (означает «черный аул») живет по исламским традициям с незапамятных времен.

We’ve arrived. The inhabitants of Karaul (which means “black village”) have been living according to Islamic tradition since ancient times.

Никакая советская власть не смогла ничего с этим поделать.

The Soviet regime was never able to do anything about it.

Жители занимаются сельским хозяйством.

The village’s inhabitants are farmers.

Молятся пять раз в день.

They pray five times a day.

Женщины не ходят на улицу и в магазин. Если надо сходить в гости, то в мужской компании и в парандже.

The women don’t go out into the street or to the store. If they need to visit someone, they do so in a burka and accompanied by a man.

Государство провело газ в виде страшных коричневых труб и больше не особенно вмешивается.

The government brought gas into the village via hideous brown pipes and has mostly stayed out of the way since then.

Старый продавец в магазине рассказывает:

— Советы не справились. Сельские как увидят чужих, сразу кричат: «комиссия идет!» Всё прятали, кораны-мораны.

An old shopkeeper recounts, “The Soviets couldn’t do anything. As soon as our villagers saw outsiders, they’d start shouting, ’Committee is coming!’ And we’d hide everything, Korans-shmorans and all.”

Магазин государственный, поэтому в продаже обязательно должны быть алкоголь и сигареты. Но бутылки стоят на полу за прилавком. Местные покупают мало и редко. А в частных магазинах никакого алкоголя нет — несовместимо с религией.

This store is state-owned, so it has to sell alcohol and cigarettes. But all the booze is on the floor behind the counter. The locals buy very little, if any. Privately-owned stores don’t stock any alcohol at all—it’s against their religion.

Нас уже ждут в гостях.

Our hosts are already waiting.

Девушки готовят еду. Знакомьтесь: справа в зеленом платье — Гоухер Какышевна.

The young women are preparing dinner. Please meet Gokher Kakyshevna: she’s the one in the green dress on the right.

До 17 лет Гоухер была обычной городской девушкой. Жила в Ашхабаде, гуляла с подругами, чатилась на ноуте, слушала айпод, учила английский. А потом Какыш, отец строгий и соблюдающий традиции села, сказал: «Пора».

Until the age of 17, Gokher was an ordinary city girl. She lived in Ashgabat, went out with her girlfriends, chatted online, listened to her iPod and studied English. And then Kakysh, her strict and traditional father, said, “It’s time.”

Поплакала, но делать нечего. Пора замуж. Муж был давно известен — это двоюродный брат Гоухер. Вот он готовит шашлык:

She shed some tears, but there was nothing to be done. It was time to get married. The husband had been known for a long time—Gokher’s cousin. Here he is cooking shashlik:

После свадьбы Гоухер, согласно традиции, три месяца не снимала паранджу — лицо показывала только мужу.

After the wedding Gokher, in accordance with tradition, didn’t take off her burka for three months, showing her face only to her husband.

Потом у нее родственники купили право открыть глаза — делается это при помощи подарков и денег.

Then her relatives bought her right to reveal her eyes—this is done with gifts and money.

Но глаза — это не все лицо. Гоухер должна еще пять-десять лет носить яшмак — платок на рот. Снять его можно либо после 30, либо после родов. Разрешение на фотографирование любезно получено от ее отца.

But the eyes aren’t the whole face. Gokher must wear a yashmak, a veil covering her mouth, for another five-ten years. She can take it off after she turns 30 or has a child. This photo was taken with the kind permission of her father.

[Здесь находилась фотография Гоухер, но через два года после публикации ее муж узнал про интернет и собрался подать на развод. Чтобы не разрушать семью, я скрыл изображение лица.]

[A photo of Goher’s face was here before I’ve learned that her husband found this page and demanded divorce. I don’t want to ruin the family, so the picture is hidden.]

Все это время Гоухер может разговаривать только с мужем, свекровью и своими родителями. С младшим братом может, а со старшим — уже нет.

During all this time, Gokher is allowed to talk only to her husband, her mother-in-law and her parents. She can still talk to her younger brother, but not her older one.

Родственница родила, поэтому ходит спокойно с открытым лицом.

Her relative has already had a child, so she’s free to walk around with her face uncovered.

Ну ладно, заболтались мы. Стол уже накрыт. Это закуски перед ужином. Особенно красиво смотрятся столовые приборы в деревянном ящике.

All right, we’ve been chatting away for too long. The table is already set. These are pre-dinner appetizers. The cutlery in the wooden box is particularly beautiful.